Голос, эхо, звук любви
Данный фрагмент посвящен осмыслению голоса и звука в любовном дискурсе в контексте "Ромео и Джульетты".
После зрения вторым по значимости в любовном дискурсе выступает слух, благодаря которому мы слышим "логос любви". Какой статус приобретают услышанные слова предмета любви, мы можем наблюдать в тексте "Ромео и Джульетты": "Это милая моя зовет меня ... / Как сладостно звучат слова влюбленных / В ночной тиши, увы нежно слух, / Как музыка!". Для влюбленных, голос Другого - есть музыка.
На наш взгляд, в этом контексте нужно отдельно остановить взгляд на уникальной связи любви и музыки, о которой говорит философская мысль еще со времен Платона.
Платон выступает комментатором одного из фрагментов Гераклита [См.: 22 В51 БК]: "Наверное, мудрец хочет сказать, что гармония возникает из звуков, которые сначала различались по высоте, а потом благодаря музыкальному искусству друг к другу приладились. Ведь не может же возникнуть гармония только оттого, что один звук выше, а другой ниже. Гармония - это созвучие, а созвучие - это своего рода согласие, а из начал различных, покуда они различны между собой,
согласия не получается. И опять-таки, раздваивающееся и несогласное нельзя привести в гармонию, что видно и на примере ритма, который создается согласованием расходящихся сначала замедлений и ускорений" | Бутр. 187Ь-с|.
Подобное, на наш взгляд, мы можем наблюдать и в любви. Любовь - это тоже "со-звучие", "со-бытие" двух личностей, в нашем случае Ромео и Джульетты. Уместно вспомнить слова одной песни "Ничто быть не может быть чудесней волшебной песни, этой, что звучит, когда два сердца бьются вместе и навсегда". Это музыка любви. Любовь невозможна без согласия. Недаром же говорят на свадьбах "совет вам и любовь". Причем начала этого согласия (мужчина и женщина) - разные. Но вместе с тем недостаточно одного "да", когда делают предложение и/или недостаточно "штампа в паспорте", чтобы это согласие, созвучие было действительно ощутимо, действенно... А что тогда? Платон устами Эриксимаха говорит о ритме. А что такое ритм? Это, по нашему мнению, сама жизнь, со-бытие любящих Ромео и Джульетты, в которой они или замедляют, или ускоряют ход действий. Любовь, и это четко осознает шекспировская пара, как и жизнь не "белая линия", не "красная дорожка", а "взлетная полоса", на которой могут быть белые и не совсем линии, но это никоим образом не может унизить саму сущность любви как человеческого экзистенциала.
Впрочем, на наш взгляд, есть еще один момент, когда можно сказать, почему Платон вводит именно эту мысль Эфесского мудреца. Как видим, она в каком-то смысле (имплицитно) оправдывает, точнее сказать, доказывает миф про андрогинов. Ведь, согласно им, боги рассекли андрогинов на две части, чтобы люди искали свои половинки, а когда найдут - объединились с ними [См.: Бушр. 189с-191 с1|.
Рассмотрев согласие и согласованность в музыке, Эриксимах тем самым замечает связь ее с любовью: "Ведь не может же возникнуть гармония только потому, что один звук выше, а другой ниже. Гармония - это созвучие, а созвучие - это своего рода согласие, а с начал разных, пока они различны между собой, согласие не получается... А согласие во все это вносит музыкальное искусство, которое устанавливает, как и искусство врачебное, любовь и единодушие. Итак, музыкальное искусство есть знание любовных начал, касающихся строя и ритма. Впрочем,
в самом строении гармонии и ритма нетрудно заметить любовное начало" [Бушр. 187(1]. Музыка для данного персонажа "Пира" является знанием основ любви, то, без чего невозможно представить любовь. В каком смысле? Музыка строится по принципу любви, у них у обеих есть порядок и ритм. Любовь и музыка не терпят хаоса. В каждой из них есть свои "правила" ... хотя музыка, впрочем, как и любовь - бесконечно многогранна. Мелодии разные, но правила одни. Истории любви разные, но смысл любви - единственный. В контексте этого А.Ф. Лосев пишет: "Источник гармонии Платон видит в музыке, вносит в единство противоположных элементов взаимную любовь и единодушие. С этой точки зрения, музыка является наукой об элементах любви, относящихся к области гармонии и ритма. Для достижения гармонии нужны противоположности и нужно их согласие, их взаимная любовь" [1].
Стоит также отметить, что ученые музыканты средних веков в основном компилировали античные (преимущественно, пифагорейские) обобщения о музыке, причудливо сочетая их с христианской символикой и нумерологией. Среди них Магистр Ламберт (XIII в.), автор трактата "О музыке", в котором он, следуя традиции, идущей от Боэция и Исидора, продолжил разработку основных теоретических проблем музыки, связанных с ее определением, классификацией и т. д. В трактате Ламберт восхваляет музыку, обосновывая ее огромную пользу также и с точки зрения потребностей христианской жизни и связывая с любовью: "Среди всех наук музыка является наиболее достойной похвалы, царственной, приятной, радостной, достойной любви, ведь она делает человека благоразумным, приятным, радостным, достойным любви" [РБ 90, 922]. Из-за этого в ситуации любовного общения (в т.ч. и между Ромео и Джульеттой) слуховое восприятие, по мнению, Д.П. Мануссакиса, - это занятие пассивное, именно в нем проявляется уязвимость "субъекта" [2]. Здесь в какой-то мере проявляется "власть" влюбленного. Он (например, Ромео) может своими словами как "воскресить", утешить любящую личность (Джульетту), если субъект любви в грусти, печали, так и наоборот - неожиданно ее "ранить", или еще хуже - "убить". Именно то, о чем писал Р. Барт: "я (влюбившийся субъект) не могу сам выстроить до конца историю своей любви; я слагаю (излагаю) ее только в самом начале; конец этой истории, так же как моя собственная смерть, принадлежит другим; им писать о ней роман, мифическое повествование извне" [3]. Мнение о том, что акцент в ситуации вербального диалога смещается на предмет любви, то есть на того, кого я слышу, позволяет сделать вывод об эгоцентризме децентрализованном [4]. И здесь уместно вспомнить слова Платона из диалога "Федр": "А так как сам от себя я ничего такого не мог придумать - я в этом уверен, сознавая свое невежество, - то остается, по-моему, заключить, что я из каких-то чужих источников, по слуху, наполнился наподобие сосуда" (ότι μέν ούν παρά γε έμαυτοΰ ούδέν αύτών έννενόηκα, εύ οίδα, συνειδώς έμαυτφ άμαθίαν • λείπεται δή οίμαι έξ άλλοτρίων ποθέν ναμάτων διά τής άκοής πεπληρώσθαί με δίκην άγγείου) [Р1іаесІг.235с-сІ]. В соответствии с этим любовь сопоставляется со слухом, как и любовь, так и звук вторгается в уши независимо от воли того, кто слушает.
Однако устами брата Лоренцо в "Ромео и Джульетте" звучит другое мнение относительно значения роли слуха в дискурсе любви: "Я вижу, что нет слуха у безумцев". В соответствии с этим, в определенной степени (метафизически) влюбленные не имеют ушей, не воспринимают, кто и что им говорит, для них главное - голос любимой личности. В этом контексте они одиноки. Никто не может услышать тебя так, как тот, кто тебя любит. Только предмет любви способен "услышать" даже молчание любящей личности, способен услышать ее даже на больших расстояниях (здесь уместно вспомнить слова известной песни: "Тебя я услышу за тысячу слоев - мы эхо...").
В чем еще "глухи" любящие? Каждый любящий глух к голосу своего "эго". Он больше глух к своему разуму, но больше прислушивается к тому, что ему "говорит" сердце, в котором живет любимая. Это не значит, что он согласен потакать и выполнять те или иные пожелания второй половины, но то, что отношения будут выстраиваться на основе того, что нужно им обоим, неся, по словам апостола Павла, "друг друга тяготы" (Галл. 6,2).
В каком-то смысле можно сказать о том, что "любовь глуха", она глуха к тому, что ее разрушает, что не совместимо с ней - гордость, тщеславие, нетерпение, непрощение, зависть, ложь. Вместе с тем, любовь особенно чувствительна и всегда слышит там, где есть прощение, понимание, правда, терпение и т.п.
Что же представляет собой диалог любящих, общение Ромео и Джульетты? Известная российская исследовательница философии любви Г. Иванченко отмечает: "Коммуникация влюбленных - не только производство избытка, переполненности, но и его сохранения, в воспроизведении" пустых, незначимых вещей. В "говорить" амбивалентность немного приглушена, более того, почти всегда "говорить" позволяет сбалансировать неконтролируемость "видеться". Влюбленные говорят на незначимые темы в присутствии других; их могут выдать только взгляды и, пожалуй, предательски проступающий румянец. "Говорение" более доступно сознательному контролю. Говорить безразлично проще, чем выглядеть спокойным". Таким образом, слух, исходя из текста "Ромео и Джульетты", в любовном дискурсе в определенной степени выступает даже более важным анализатором, чем зрение. Он не настолько важен для "начала" истории любви, как глаза. От того, "что", "как" и "где" слышит влюбленный, зависит вопрос насколько "долго" она (любовь) будет между ними продолжаться. Образ романтической любви можно уподобить музыке, как "со-звучию/со-бытию" двух любящих личностей. Поэтому недаром в тех или иных классических примерах романтической любви непременным атрибутом является определенный инструмент или в какой-то мере музыкальная тематика. Стоит также отметить, что в контексте рассматриваемого фрагмента шекспировской трагедии можно сказать о некоей специфической глухоте любви (и любящих). Эта "глухота" заключается в том, что последняя не хочет/не может слышать то, что онтологически с любовью не совместимо - гордость, тщеславие, нетерпение, непрощение, зависть, ложь. [5]
- [1] Лосев А.Ф.. Шестаков В.П. История эстетических категорий. - М.: Искусство, 1964. - С. 57.
- [2] Мануссакнс Д.П. Бог после метафизики. Богословская эстетика. - С. 286.
- [3] Барт Р. Фрагменты речи влюбленного. -С.340
- [4] Мануссакнс Д.П. Бог после метафизики. Богословская эстетика. - С. 288.
- [5] Иванченко Г.В. Логос любви. - С. 132, 134,
