"Не говори о cтрaxe"
В данном фрагменте речь пойдет о бесстрашии любящих. Почему феномен страха напрочь отсутствует в дискурсе романтической любви?
Исходя из мысли Платона в "Пире" [см.: 8утр.197е], любовь является преемницей и помощницей страха в том смысле, что делает страх менее животным и более социальным, имеющим больший смысл и глубину. Любовь способна преображать все, в том числе и страх. Она является наставницей страха, поскольку именно любовь "знает" все больше и глубинно. Именно она дает понимание того, что действительно является страшным, что заслуживает этого чувства. Ведь именно данный экзистенциал человеческого существования невозможно не рассматривать без такого ее атрибута, как знания.
Как справедливо замечает по этому поводу Э. Фромм: "уважать человека невозможно, не зная его, заботы и ответственность были бы слепы, если бы они не направлялись знаниями. А знание было бы бессмысленным, если оно не объяснялось заинтересованностью и заботой. Существует много уровней знания, однако знание, которое является одной из сторон любви, никогда не остается поверхностным, оно всегда проникает в сущность "того или иного явления, в т.ч. и страха [1].
Любовь, и это мы видим в шекспировской трагедии, является спасительницей от страха. Ведь как говорится в Новом Завете: "В любви нет страха, но совершенная любовь изгоняет страх, потому что в страхе есть мучение. Боящийся несовершенен в любви" (1 Ин. 4:18). Григорий Богослов учит также, что "любовь выше страха" [См.: РИ 35, 1088В-С], потому что, если мы любим, мы не только не должны боятся за вторую половинку, но и вообще существовать вне этого экзистенциала. Потому, если человек окутан любовью, он знает, что имеет в себе необычный дар, чувствует, как от близости к этому дару (любви) душа наполняется глубокой и таинственной радостью, словно блаженным миром, который ничто не может пошатнуть, разрушить, уничтожить. Джульетта просит отца Лоренцо не говорить ей о страхе, поскольку понимает, что в дискурсе любви всему есть место - как печальным, так и радостным событиям. Джульетта не придерживалась обыденного взгляда на любовь, который заключается, по мнению Д. фон Гильдебранда в том, что "ценность чувства любви выходит на передний план в ее сущности. Неоспоримым и верным является тот факт, что она является наиболее положительной из всех человеческих чувств, имеет высший смысл в полноте жизни, дарит чистую и сильную радость, неизмеримое счастье. Она воспринимается как нечто вечное, как что-то, что вне времени - независимо от его временного, психологически аффективного рождения и исчезновения. Ее смысл вечный, как вечный в своей идеальности ее истинный предмет. И эту вечность любви любящий чувствует в себе непосредственно и убедительно как свою лучшую часть" [2].
Главная героиня трагедии целиком и полностью осознает, что "называть это высокое чувство счастьем было бы ошибкой. И популярное воззрение, не способное увидеть в ценности чувства любви ничего, кроме счастья, упускает суть дела. Счастье в любви как раз вторично. В действительности она всегда содержит страдание и радость. Собственно, эвдемония в ней, скорее, состоит в том, что, начиная с определенной глубины чувства, страдание и удовольствие неразличимы. Страдания любящего само может быть счастливым, а счастье приносит боль. Специфическая ценность чувства любви находится по ту сторону счастья и несчастья. Человек, испытывающий высшее чувство любви, поднимается над счастьем и несчастьем, ибо это - чувство другого порядка и другого душевного содержания, в котором радость и страдание, как бы волнами сменяя друг друга, образуют только подчиненные моменты. Это эмпирические, временные акциденции некоей субстанции, которая любящему дана непосредственно как исполненная идеи, как ценность вечности" [3]. Такое понимание соотношения любви и счастья является одним из основополагающих маркеров романтической культуры любви.
Таким образом, можно сделать вывод, что в романтической культуре любви нет места страху. Он отсутствует, потому что у любящих есть четкое осознание того, что любовь не является исключительно счастливым либо несчастливым феноменом. В романтической любви участники любовного дискурса живут по принципу, который сформулировала еще Лу Андрес-Саломе: "всякая любовь - счастье, даже несчастливая" [4].
- [1] Фромм Э. Искусство любить / Э. Фромм. Душа человека. - М.: Республика. 1992. - С. 125.
- [2] Гартман Н. Этика / Н. Гартман. - СПб.: Издательство "Владимир Даль", 2002. - С.488.
- [3] Гартман Н. Там же.
- [4] Лу-Саломе А. Мысли о проблемах любви / Лу А. Саломе. Эротика. - М.: Культурная революция, 2012. - С.40.
