"Я имя позабыл ее, отец"

Казалось бы, на первый взгляд, фраза ничего под собой не имеющая, но это не совсем так. Ключевыми моментами здесь являются имя и память, верность. Рассмотрим это детальнее.

Итак, что такое имя для любящего? Современный российский мыслитель М.Н. Эпштейн говорит, что "любовь крайне семиотична и даже семиократична, то есть не просто превращает вещи в знаки, но и с помощью этих знаков властвует над вещами, присваивает их себе, ворожит с ними, превращает зиму в одно из многочисленных значений личного имени".

Как известно, согласно концепции современной лингвистики Ф. де Соссюра, каждый языковой знак тесно связан со своим обозначиваемым: слово "весна" в украинском языке или "spring" - в английском не имеют ничего общего, что конкретно бы связывало их с самой весной. С этой точки зрения собственное имя двойственно, поскольку лишено мотивации со стороны общей идеи, концепта. В любом имени (Людмила, Галина, Виктория и т. д.) в наборе букв нет никакой конкретной связи с той или иной личностью, которую оно обозначает. Но в любовном дискурсе имя теряет свою произвольность именно потому, что универсализирует, обращается не только на имя любимой личности, но на все, что с ней связано - на зиму, на платье, на дом, на город.

Ведь связь с ее платьем, домом, городом, временем года далеко не произвольна, она мотивирована всем ее существованием и всем опытом любящего. Таким образом, "любовное имя по мере своего семантического и морфологического расширения становится сверхзнаком, не только абсолютно мотивированным, но и мотивирующим все остальное. Любовный язык, в этом смысле, есть борьба со знаковой произвольностью самого языка, стремление возвести все случайное в нем - в неслучайное, предрешенное" ^[1].

Замечательный пример "мета-знаковости" предмета любви, "цель знаковости" имени мужа в судьбе субъекта любви (женщины) - иллюстрирует стихотворение М. Цветаевой, адресованное А. Блоку:

"Имя твое - птица в руке,

Имя твое - льдинка на языке.

Одно единственное движенье губ.

Имя твое - пять букв.

Мячик, пойманный на лету,

Серебряный бубенец во рту Камень, кинутый в тихий пруд,

Всхлипнет так, как тебя зовут.

В легком щелканье ночных копыт Громкое имя твое гремит.

И назовет его нам в висок Звонко щелкающий курок"

В свою очередь, можно отметить, что и для мужчины имя любимой девушки, женщины - "знаковое" и абсолютное значимое в жизни. В этом контексте можем вспомнить известное стихотворение Я. Смелякова:

"... Хорошая девочка Лида.

Да чем же она хороша? Спросите об этом мальчишку, Что в доме напротив живет Он с именем этим ложится,

И с именем этим встает...

...на всех перекрестках планет Напишет он имя ее На полюсе Южном - огнями

Пшеницей - в кубанских степях На русских полянах - цветами И пеной морской - на морях..."

То, что предмет любви выступает и символом, и знаком для того, кто любит, свидетельствует: он абсолютно отличается от других людей. Эти два "маркера" (символичность и знаковость, точнее "метазнаковость") предмета любви говорят о том, что хотя любящий предмет (реально, физически) такой же как и все, но все дело в типе отношений, которые установились между ним и субъектом любви в тех эмоциях, которые мы испытываем, в словах и делах, которые мы делаем по отношению к той личности, которую мы любим². Именно символичность и (мета)знаковость предмета любви делает то, что для него признается абсолютной ценностью в судьбе человека, который его любит. Любимая личность благодаря своей символичности и знаковости дается нам как данное, как абсолютный факт жизни, как весь мир.

Естественно, что в данной фразе Ромео важны два момента в романтической любви со словом "позабыл": память любви и вопрос разлуки, расставания.

Итак, что же такое память любви в отношениях между любящими? В отношениях между мужчиной и женщиной память любви занимает фундаментальную роль занимает неслучайно. Ведь корень men, по мнению французского ученого Ж. Болака, охватывает ментальную деятельность в целом, например, μένος "сила" и μανία "исступление", а также в греческих словах для обозначения памяти: μιμνήσκομαι. μνήμη,

μνημοσύνη, в латинском языке: memini и niemor, memoria ^[2]. Сила, крепость любви - в ее памяти. А что скрывается за этой памятью? А за этой памятью скрывается опыт.

Впрочем, этот опыт, отмечает А. Бадью "являющийся материей любви, не учреждает никакого знания о любви. Именно в этом особенность любовной процедуры (по сравнению с наукой, искусством или политикой): мысль, которой она является, не является мыслью о ней самой, как

мысли. Любовь, являясь опытом мысли, не мыслит себя (в'ппрепве). Знание в любви, несомненно, требует применения силы, в частности силы мысли. Но оно само остается неподвластным этой силе" ^[3]. А неподвластно еще потому, что в памяти любви (если это любовь!) наличествует опыт долготерпения, милосердия, правды, незлобия, смирения, надежды и веры (см.: Жор. 13:4-13). Если это все есть, то поистине можно повторить за премудрым Соломоном: "крепка любовь как смерть" (Песнь Песней 8,6).

И поэтому память как сила любви, подчеркивает П. Тиллих, "не является внешним дополнением к жизненному процессу, который осуществляется благодаря действию каких-либо иных сил, но жизнь несет в себе любовь как один из существенных составляющих элементов" ^[4].

Здесь также уместно будет вспомнить слова апостола Павла, что любовь "не радуется неправде, а сорадуется истине" (Жор. 13,6), а значит, память любви не льстивая, она не боится правды, но она не злопамятна, ибо любовь "не мыслит зла" (Жор. 13,5); она не только не мыслит, но и не помнит. Поэтому мудро говорит Б. Ахмадулина в одном из своих стихов: "Что опыт? Вздор! Нет опыта любви. Любовь - есть отсутствие былого".

Именно "память любви", а не память механическая (зачастую корыстная, эгоистичная) способна на то, что "всему верит, всего надеется, все переносит" в отношениях между мужчиной и женщиной (Ромео и Джульеттой). Отдельно нужно остановиться на моменте "все покрывать". По нашему мнению, это как раз и есть забывать, уносить в за- бытие, что предоставляет возможность для примирения. А это за-бытие неизбежно связано с прощением (значит и с переменой ума, покаянием). Ведь "прощение "сама основа бытия", "дар существования" как такового. Тот, кто нас прощает, продолжает мысль В. Малахов, прежде дарует нам возможность некоторым образом начать цепь наших поступков сызнова, как говорится, с чистого листа. Но чтобы этот лист наново обретенного нами (т.е. наново - через прощение - нам дарованного) существования действительно оказался чистым, память должна

стереть с него свои пометы. Или, скажем осторожнее, перевести их в некую потусторонность, некое за-бытие (выделено автором). Так или иначе, чтобы прощение обрело подлинную силу (в любви - В.Т.), в любом случае кое-что приходится забыть". ^[5] Поэтому любовь, ее память покрывает не для того, чтобы потакать, а потому, что настоящая любовь не действует меркантильно.

Что касается разлуки, которую фактически подразумевает фраза Ромео, то происходит она в принципе незаметно. Никто из близких, родных, а тем более коллег не знает, что я выясняю отношения с женой/девушкой... правда, это может как-то внешне сказываться/отражаться - повышенной нервозностью, невниманием и т.п., но навряд ли кто-то будет думать, что это от того, что у меня нелады с моей любимой. Любовная история возникает незаметно, о ней знают только участники интимного дискурса, это касается и конца (хотя, конечно, и не всегда). Также возможно, что история отношений, слов, дел, мыслей заканчивается, но чувств - нет. История - это то, что прошло, любовь - же не уходит, уходит человек. Розалия (бывшая Ромео) исчезает, переходит в другую плоскость отношений - дружбы, в разряд знакомых, приятелей и т.п.

"Непоправимость - это какой-то факт, событие, эпизод, который ставит под сомнение продолжение отношений между любящими людьми. Отношения, как бы бережно или как бы небрежно к ним не относились, могут выйти за пределы приемлемых для той или иной стороны, причем скорее непоправимо, чем необратимо. Само слово "непоправимость" одного корня с "править". Но и момент выяснения кто прав. Поправимость подразумевает возможность "исправить" не только как вычеркнуть, вырвать, выбросить (простить - В.Т.) из памяти (здесь ты никогда не уверен, что другая сторона делает то же самое, двигается в том же направлении...), но и - совместными усилиями подправить, по- новому расставить акценты" ^[6]. Но все же, и поправимое™ наступает конец. Ведь в одной песни поется "мы не склеим разбитую чашку любви, мы не выпьем из лопнувшей рюмки сто грамм". Когда невозможность "склеиться" очевидна для обоих участников дискурса любви, непоправимость становится "необратимостью", тогда "уходя - уходи". Это сравнимо с детской игрой, когда, как пишет Г. Иванченко, "спрятанный предмет близок, ведущий приговаривает "тепло, теплее, горячо...", а здесь, наоборот - "холодно, холоднее, отлично, совсем холодно!". Необратимость парадоксальным образом предполагает происшедшее обращение: в горячую веру, в холодную любовь, в пламенную ненависть" ^[7].

Уходит - почти всегда неожиданно, как внезапный приступ болезни или, напротив, выздоровление - накал чувств, жжение, напряжение, то, что мы ранее назвали тапасом. Как в полночь на электронных часах после цифр 23:59 вдруг появляются четыре нуля. Это оцепенение, обледенение, остывание нередко кажутся инициированным тем, кого мы любили и кого, пожалуй, еще любим ("Жить приучил в самом огне, / Сам бросил в степь заледенелую..."). Необратимость этого процесса нам еще предстоит осознать на следующих этапах умирания; первые же признаки порой нас радуют, а не тревожат. Мы слишком устали "жить в самом огне и порой испытываем облегчение, убеждаясь, что музыка и стихи, от которых совсем недавно комок в горле грозил выплеснуться слезами, воспринимаются легко, отстраненно. Не "души смотрят с высоты на ими брошенное тело" (Ф. Тютчев), а, напротив, душа истончилась и спряталась между букв и звуков. Так, любовь испокон ассоциируется, в первую очередь, с огнем ("Большие воды не могу потушить любви" [Песнь Песней 8, 7]) и поэтому "малейшей оплошности достаточно, чтобы иногда непоправимо нарушить жизнь огня, "мерами возгорающегося и мерами угасающего" (Гераклит). Древняя мудрость об этом, разумеется, знала: "Может ли кто взять себе огонь в пазуху, чтобы не прогорело платье его? Может ли кто ходить по горящим углям, чтобы не обжечь ног своих?" [Притч. 6 27-28]. Или еще "Приближающийся ко мне приближается к огню, но уходящий от меня недостоин жизни". По сути, для вечной жизни любви ей необходим переход от безмерности к "мерному" существованию ее огня" ^[8].

Следовательно, в труде любви нужно быть очень осторожным, "не досмотришь" - сгорит она; "пересмотришь, переусердствуешь" - сам сгоришь. Нужна "золотая середина" в отношениях с любимой личностью. Если нет осторожности, предусмотрительности - "есть все шансы" окончить дискурс любви и сказать кому-то из близких, знакомых "я имя позабыл ее(его)".

Таким образом, в романтической любви имя занимает очень важное значение. Имя выступает "метазнаком" для того человека, который любит. Оно является таким, ибо способно не только превращать вещи в знаки, но и с помощью этих знаков владеть вещами (когда мы именуем именем любимой личности дни, времени года и т.д.).

Из-за такого значения имени непременно возникает анализ феномена памяти любви, который в отношениях между мужчиной и женщиной является не механическим (зачастую, корыстным, эгоистичным). Память любви покрывает не для того, чтобы потакать, а потому, что настоящая любовь не действует меркантильно. Она не следит за любимым, за отношением с предметом любви под микроскопом (такое можно увидеть в страсти, увлечении, влюбленности), но она подобна телескопу, который всматривается вдаль (продолжения их истории любви), в глубину предмета любви, в будущее.

Вместе с тем забытие имени любимого человека связано с проблемой конечностью любовного дискурса. Философская мысль усматривает две основные причины возможности конечности дискурса любви: индивидуальная (ситуация "встретил не свое", ситуация "необратимости/непоправимости" в отношениях любящих) и социальная (противопоставление любящих обществу).

• [1] Эпштейн М. Любовные имена. Введение в эротономику / М. Эпштейн / Топос - 2005 - № 12. Электронный ресурс. Режим доступа: topos.ru/article/4306
• [2] БолакЖ. Пам'ять / Європейський словник філософій. - К.: ДУХ І ЛІТЕРА. 2011. - Т.1. -С. 351.
• [3] Бадью А. Что такое любовь / Электронный ресурс / Режим доступа: magazines.mss.ru/nlo/2011/112/Ьа3.111т1
• [4] Тиллих П. Любовь, сила и справедливость / П. Тиллих / Трактаты о любви. - М.: ИФ РАН. 1994.-С.150.
• [5] Малахов В.А. Вспомнить или забыть? Память при свете совести/ В.А. Малахов / Память и история: на перекрестке культур / Сост. К. Б. Сигов. — К.: ДУХ І ЛІТЕРА, 2009. - С.175.
• [6] Иванченко Г.В. Логос любви / Г.И. Иванченко - М.: Смысл, 2007 - С. 84.
• [7] Иванченко Г.В. Логос любви. - С.84.
• [8] Иванченко Г.В. Космос любви: по ту сторону покоя и воли. - С. 48-49.